Из бесчисленного разнообразия представлений о строении ада к достаточно
устойчивым и общепринятым можно отнести идею двух адов: верхнего и
нижнего. Эта идея находила библейское обоснование в Псалтири, где
говорится: «Ты избавил душу мою от ада преисподнего» (85:13; в Вульгате:
eruisti animam meam ex inferno inferiori, т. е. буквально: «от ада
нижнего»). ГРИГОРИЙ ВЕЛИКИЙ, исходя из весьма неясного указания псалма,
высказывает предположение, что «верхний ад на земле, нижний — под
землей» (ДИАЛОГИ, 4:42, col. 400). Идея развита в «Светильнике» Гонория
Августодунского (ок. 1100).
Верхний ад здесь изображен как «нижняя часть этого мира, полная мук»,
«здесь неистовствуют безмерный жар, великий холод, голод, жажда,
различные страдания телесные, такие как бичевания, и душевные, такие как
ужас и робость...; нижний же ад — «духовное место» (locus spiritualis),
где горит неугасимый огонь; его расположение внизу следует понимать
метафорически: «о нем говорят, что он находится под землей, потому что,
как тела грешников покрываются землей, так души грешников погребаются в
аду» (Цит. по: ОУЭН, 60). Разделение ада на верхний и нижний нашло
выражение и в поэзии. В англо-норманской поэтической версии
«Странствования св. Брендана» (ок. 1125) Бенедейта верхний и нижний ад
разделены соленым озером, верхний ад полон пламе ни, нижний — вони и
холода (ОУЭН, 60). У Данте адские круги с шестого по девятый, окруженные
стигийским болотом, находятся в пределах стен «города Дита» (Люцифера) и
образуют Нижний ад; «вечный пламень» у Данте, как и у Гонория
Августодунского, горит лишь в нижнем аду (АД, 8:73-75).
Идея лимба была порождена необходимостью выделить в аду особое место для
тех, кто, не будучи крещен, не совершил вместе с тем и никаких грехов.
Казалось несправедливым, что библейские патриархи, ожидая в аду
появления Христа (71 Нисхождение в ад), разделяют страдания прочих
грешников; уже Беда Достопочтенный утверждал, что праведники дожидаются
Христа в аду, не испытывая мук. Однако лишь позднее (в 13 в.) возникает
понятие об особой части ада — лимбе (limbus — буквально «край одежды»),
где обитают патриархи и невинные младенцы. Альберт Великий и Фома
Аквинский ввели различение «лимба младенцев» (limbus infantium, limbus
puerorum) и «лимба отцов» (limbus patrum) (ГОДЕЛЬ, 761).
Идея чистилища — места, где очищаются души, не совершившие смертных
грехов, но все же не достойные немедленного отправления в рай, возникла
под влиянием 2 КНИГИ МАККАВЕЕВ (книги, включенной в состав католической
Библии): Иуда Маккавей, предавая земле падших воинов, обнаруживает у них
«под хитонами посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон запрещал
Иудеям», тем не менее он и его соратники «обратились к молитве, прося,
да будет совершенно изглажен содеянный грех; а доблестный Иуда увещевал
народ хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине
падших. Сделав же сбор по числу мужей до двух тысяч драхм серебра, он
послал в Иерусалим, чтобы принести жертву за грех, и поступил весьма
хорошо и благочестно, помышляя о воскресении; ибо, если бы он не
надеялся, что павшие в сражении воскреснут, то излишне и напрасно было
бы молиться о мертвых. Но он помышлял, что скончавшимся в благочестии
уготована превосходная награда, — какая святая и благочестивая мысль!
Посему принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от
греха» (2 МАК. 12:39-46). Посмертное состояние согрешивших воинов
мыслится в этом тексте как неясное, не определенное до конца и зависящее
от акта искупления, посредством которого живые могут вмешаться в судьбу
мертвых (эту возможность использовала католическая церковь, которая во
времена Лютера предлагала за некоторую плату немедленное освобождение
души из чистилища). Доктрина чистилища, разработанная в решениях
Лионского (1274), Флорентийского (1439) и Трентского (1563) соборов, в
конце концов не была принята ни православной, ни протестантской
церквами. Вопросы о месте, длительности и природе наказания в чистилище
остаются достаточно неясными. Чистилище сначала мыслилось, видимо, как
раздел ада: так, АВГУСТИН, считавший, что грешная душа после смерти идет
«либо в огонь очистительный, либо на муку вечную» (О БЫТИИ ПРОТИВ МА.
НИХЕЙЦЕВ, 20:30, col. 212) понимает чистилище как своего рода «верхний
ад». Грешнику вообще трудно понять, где он находится: в аду или
чистилище. У Цезария Гейстербахского иные грешники, оказавшись на том
свете, принимали ад за чистилище и наоборот (ГУРЕВИЧ, 235). Гуго
СЕН-ВИКТОРСКИЙ робко предполагает, что осужденные на чистилище
наказываются там, где согрешили («...их местонахождение не вполне ясно,
разве лишь что из многих примеров и откровений душ, приговоренных к
такому наказанию, часто видно, что они отбывают его в этом мире; и,
пожалуй, вполне было бы возможно, чтобы они претерпевали отдельные
наказания там, где согрешили» (О ТАИНСТВАХ, COl. 586). Вместе с тем,
Данте рисует отчетливую трехчастную структуру загробного мира, где не
может быть места таким сомнениям.
Вопрос о размере ада, а также о соотносительной величине ада и рая таил
известные затруднения: ведь из библейских речений о немногочисленности
спасенных следовало, что ад значительно больше рая, а подобная
физическая пропорция не могла не быть воспринята как явное
доказательство торжества зла над добром. До того, как эта проблема была
осознана, авторы видений и богословы находили некоторое злорадное
удовольствие в констатации неизмеримости ада, для выражения коей уже
«ВИДЕНИЕ СВ. ПАВЛА» (3 в.) дает рельефную формулу: грешников в аду
столько, что сто мужей, каждый из которых имел бы по сто железных
языков, не смогли бы перечислить их, даже если бы начали говорить с
самого сотворения мира (выше в «Видении..» называется и точная цифра —
144 000, — которая, видимо, казалась автору невероятно большой). Однако
позднее богословы поняли, что количественный перевес ада, в сущности,
малоприличен для божественного достоинства; так возникла проблема, над
которой продолжали размышлять даже в 17 столетии, — еще ЛЕЙБНИЦ
усматривал странность в том, «что даже в великом будущем вечности зло
будет торжествовать над добром, и это под верховным владычеством того,
кто является верховным благом...» (ТЕОДИЦЕЯ, 140). Голословные уверения,
что ад меньше рая, с которыми выступил, в частности «крипто-анабаптист»
Курионе в сочинении «О величине блаженного царства Божия» (1554; см.
УОКЕР, 37-38), не решали проблемы, но в конце концов было все женайдено
устраивавшее всех решение, не отвергнутое и современной теологией:
количественный перевес рая над адом будет достигнут , если учесть всех
умерших (крещенных) детей.
|